С котами лучше не связываться!
Из 14-ти лет своей жизни упитанный полусибирский кот по кличке Дрюня проспал 13. Это никоим образом не означает, что у Дрюни была, например, летаргия или его в детстве укусила переносчик сонной болезни муха цеце. Со здоровьем у шерстяного все было "зер гут" в квадрате. Даже непосредственно в день своей кончины Дрюня стрескал тушку минтая без всякой тоски и меланхолии, опосля чего мирно отошел с улыбкой на толстой морде. Биологические часы кота остановились, не поколебав ни его аппетита, ни его жизненной, горизонтальной до безобразия, позиции.
Но в жизни у Дрюни не всегда была тишь да гладь. Примерно два или три раза его беспокоили. А один раз полусибирский рекордсмен по сну дал нам понять, что он - хищник. Причем так, что... Но лучше по порядку!
В тот день Дрюня как всегда спал под покрывалом на кровати, куда он традиционно залезал, запихивая вперед носом сначала свою морду, а потом и все остальное. Под покрывалом Дрюня сворачивался в тор и, уверенный, что его никто не видит, спал до появления легкого чувства голода. Это примерно часа два - три. Потом животное выбиралось наружу, топало на кухню и поглощало любимое и неизменное блюдо - вареного минтая. Ничего другого кот не признавал. По всем кошачьим справочникам выходило, что от такой диеты полусибиряк должен был страдать жесточайшим авитаминозом с отказом внутренних органов и выпадением шерсти. Но проходили годы, а феномен только набирал вес и лучился здоровьем. Из сотен предложенных ему блюд он один раз согласился попробовать только свежую зеленую траву. Выяснив это, мы, время от времени, приносили ему с улицы маленькие снопики. Иногда он их грыз.
Иногда нет. Такие вот загадки пищеварения.
...Сквозь сон Дрюня слышал какие-то то железные, то стеклянные звуки. Это отец семейства решил поухаживать за аквариумом. Звяканье, бульканье и бормотание, доносившееся из соседней комнаты, не давали мохнатому покоя. В конце концов кот окончательно проснулся, сходил на кухню, сожрал деликатесного минтая и вернулся, решив для разнообразия поменять место лежки. Дело в том, что у него их было два. Одно, как я уже говорил - под покрывалом на большой кровати в спальне. Второе - в зале, на огромном цветном телевизоре, где было тепло. Рядом с ним находился аквариум, а чуть подальше - диван. Первые 5-6 лет своей жизни Дрюня прыгал непосредственно с пола на телевизор. Но после того, как пару раз когти не удержали его на скользком пластике, он стал действовать по другому. С пола прыгал на диван, с дивана на аквариум, накрытый сверху стеклом, а с аквариума уже на телевизор.
Когда котяра попал в зал, он, конечно, не знал, что прозрачная рыбья лохань сверху теперь ничем не прикрыта. Поворчав, полусонный Дрюня лениво залез на диван, сел, почесал ухо, прыгнул на аквариум и... провалился!
Отец семейства как раз отсутствовал, удалившись в ванную комнату чистить щеткой игрушечный замок. Долго и самозабвенно хозяин приводил в порядок декорацию. Вышел он оттуда довольным, дошагал до зала можно сказать, счастливым, и даже вошел туда в хорошем настроении. Но то, что хозяин увидел, его потрясло! Диван был весь залит водой, на полу зевали полумертвые золотые рыбки, воды в аквариуме было - всего ничего, а кругом валялись изорванные в куски водоросли. Даже на шторину приклеилась нежная валлиснерия, медленно отлипая. Первое, что пришло в голову хозяину - взрыв воды в аквариуме. Вторым, не менее идиотским объяснением была пространственно-временная аномалия.
На самом деле вышеупомянутая аномалия сидела под диваном - ни жива, ни мертва. Намокнув и став на какое-то время пособием по кошачьей анатомии, Дрюня мучительно пытался сообразить - что же, все-таки, произошло. Ну, прыгнул на стеклянный сундук... Сто раз это делал. Дальше все смутно...
Плеск, отвратительная вода в носу, острое желание всех порвать в клочья и немедленно спастись самому. Лапы скользили, когти срывались, но в конце концов котяра вырвался на свободу, вытеснив больше половины воды своим драгоценным телом, а оставшуюся часть - расплескав вместе с живностью.
Дрюню с большим трудом вытащили из-под дивана, вытерли, обсушили и положили спать под покрывало. Поворчав, страдалец угомонился.
Выходной, понятное дело, был подпорчен основательно. Но это все оказались цветочки, потому что маман семейства решила пойти вечером к подруге, а когда открыла дверь, на пороге увидела очаровательного котенка. Подкинули его или сам пришел - так и не удалось выяснить.
Маман - женщина сентиментальная, но не очень сообразительная. Почему ей пришло в голову познакомить едва успокоившегося Дрюню с кошачьим младенцем - неизвестно. В это как раз время высохший кот хмуро шел есть лучшую еду в мире - вареного минтая без соли.
- Дрюня, иди сюда, смотри какой котенок!
Вы, конечно, все не раз видели кошачьи драки... Шерсть дыбом, глаза прожекторами, адское шипение и растопыренные во все стороны когти! Но это - театр. Социальный, то есть, конфликт, требующий немедленного выхода. Так строится пирамида отношений. Но это в том случае, когда эта пирамида нужна!
Когда она не нужна, животные убивают друг друга без предупреждения и без театра. Флегматик Дрюня в два прыжка предолел длинный коридор, подмял под себя котенка и стал отгрызать ему голову. Никаких звуков полусибирский убийца не издавал. Он делал это молча. Однако, орал котенок, потому что не хотел быть всадником без головы. Благим матом орала маман, потому что перепугалась. И заорал, само собой, отец семейства, когда вышел поинтересоваться - что ж там такое происходит.
Котенок к тому времени, сделал единственное, что мог сделать - напрочь опорожнил свой кишечник. Липкую лужу кошачьего поноса два смертельных врага мгновенно размазали по всему коридору. Хозяин схватил Дрюню за шкирку и дернул его вверх. Вцепившийся мертвой хваткой кот даже не подумал выпустить незваного гостя. Второй рукой хозяин схватил котенка и стал вырывать его из зубов убийцы. Удалось это раза с третьего, причем во все стороны брызгала кровь и понос. Спасенный котенок благодарить не стал, мгновенно спрыгнул на пол и... помчался не к выходу, а в совершенно противоположную сторону - в зал. Дрюня от такой наглости пришел в бешенство, а поскольку двуногое прямоходящее мешало, котяра тут же:
1. Располосовал ему живот;
2. Вцепился зубами в запястье;
3. А когда отец семейства взвыл и разжал руку - вырвался и помчался за котенком.
Маман того же семейства голосила, не переставая. Полусибирское чудовище бегало по залу за окровавленным, плохо пахнущим комочком, сбивая вазы, роняя полки с книгами и другие ценные предметы. Хозяин, вооружившись шваброй, гонялся за ними обоими, шипя, как настоящий кот. Наконец, с трудом сориентировавшись, котенок вырвался в коридор и молнией исчез в дверном проеме навсегда.
Если вы думаете, что на этом все завершилось - то вы ошибаетесь. Дальше Дрюня начал яростно и обильно метить всю квартиру, метр за метром, обильно поливая все углы и выступы мочой. Подойти к нему и прекратить безобразие не решился никто. В считанные минуты квартира заблагоухала, как самый гнусный подвал в мире.
Выходной день умер. Полночи оттирали порошками и прочими моющими средствами всю квартиру. Бинтовали хозяина. Поили валерьянкой хозяйку. Выбрасывали испорченные и разбитые вещи. Все это время по комнатам ходил прической похожий на ежа Дрюня и утробно рычал, ища гаденыша. Шерсть хищника стояла дыбом и не опадала еще дня три.
Отец семейства отболел два с половиной месяца, причем один месяц пришлось лежать в стационаре. Рука распухла от пальцев до плеча как стамбульский батон. Врач сказал - повезло вам, у кошачьих в пасти микрофлора убийственная. Лучше быть сто раз исцарапанным, чем один раз укушенным.
История на этом заканчивается. Теперь, соответственно, мораль.
Никогда не считайте ваших домашних животных безобидными! Особенно тех, кто спит 23 часа в сутки!
Мама
Марина и без тестов уже всё поняла, но всё-таки проверила на всякий случай – так и есть, она беременна. Снова . Чувство светлой радости окрылило её, подняло над миром высоко-высоко в самые синие небеса. Сияющая от счастья, она вышла, на кухню, к мужу. Павел дремал перед телевизором.
- Паш, поздравляю.
Муж открыл глаза, встретился с ней взглядом, сразу всё понял и попытался сделать суровое, строгое лицо.
- Что опять?
Марина закивала…
Сначала родился Никитка, черноглазый и худощавый, он был так похож на неё, через полтора года Васька – белобрысый богатырь – Пашка под копирку. После вторых тяжелых родов Марине не то чтобы запретили, а так, настоятельно рекомендовали больше не рожать.
Когда мальчишки немного подросли, и их уже можно было оставить с бабушкой и няней, Марина с Павлом вырвались в отпуск, на неделю в Лиссабон.
Держась за руки как дети, они гуляли по улицам и площадям вымощены белым песчаником, терялись в лабиринтах улочек старинных кварталов, катались на трамвайчиках. Пили вино на набережной, целовались под дворцовыми фасадами, хохотали или просто молчали вдвоем.
После возвращения из Лиссабона Марина поняла, что беременна.
Аринка родилась такой же яркой и солнечной как весеннее португальское утро. Рыженькая кудрявая синеглазая – настоящий ребенок солнца. Когда Аришка смеялась, в комнате становилось светлее, все обиды и ссоры таяли в золоте её кудряшек, растворялись в заливистом смехе.
Никита в этом году пошел в первый класс, Васька ещё год проведет в саду, Аришка, недавно вылезшая из ползунков, уже была записана в ясли. Марина собиралась выйти на работу и всерьёз заняться карьерой. В конце концов, тридцать лет – это не поздно. У неё диплом с отличием, да и стаж кое-какой есть. Она ещё сможет достичь офисных вершин. И вот снова…
-Паш, это последний раз, всё. Рожу и зашьюсь.
- Да я тебя ебать больше не буду вот и всё, - отрешенно пробурчал Павел, не глядя, переключая каналы.
На тридцать седьмой неделе Марину уложили в роддом, через десять дней назначили плановое кесарево, рожать самостоятельно ей строго настрого запретили.
В тот серый ноябрьский день Марина проснулась рано - живот мешал повернуться, лежать было неудобно, и поспать совершенно не получалось. Целый день она гуляла по коридорам, болтала по телефону с подружками и родственниками. После ужина, когда все врачи из отделения уже ушли, начало потихоньку прихватывать. Пока Марина дошла до поста, пока медсестра вызвала дежурного, пока он спустился из родблока, схватки становились всё сильней, всё чаще и вдруг чпок … лопнул пузырь. И сразу понеслось.
Жесткая острая боль пронзила Марину будто кол, это же инквизиторские пытки! Маааамааа!! Я хорошая, я не ведьма, не надо!
Молоденькая медсестра поставила клизму. А клизма на схватке это просто без комментариев.
Схватка отпустила, и Марина, придерживая необъятный живот руками, сползла с кушетки вниз, попыталась бежать по коридору, в душ. Мельком увидела своё отражение в одной из стеклянных дверей – раненый бегемот в безразмерной белой рубахе. Пол как назло только что помыли, она боялась упасть и боялась не успеть до схватки, на пороге её накрыло снова.
Пузастые соседки по боксу в милых розовых и голубых халатиках боязливо выглядывали из-за дверей.
Марина, не глядя на них, ввалилась в ванную и, стараясь не делать резких движений, опустилась на кафельный пол. Ей хотелось отгрызть кусок пластмассового стульчака … Боже, неужели ничто в мире не может её спасти? Это пиздец. И на хрена мне всё это надо?! За две минуты, между схватками, она успела облиться водой и влезть в казенную рубаху больше напоминавшую гигантскую наволочку, чем одежду.
По стенке поползла в палату. Толкнула дверь, соседка посмотрела на неё как на привидение. Да, милая, да, тебя ждет то же самое, и не надо делать такие круглые глаза.
Сколько там прошло минут не важно, ещё схваток пять –шесть, когда дверь палаты распахнулась - подали транспорт. Ехать, лежа на каталке, неудобно, неприятно и страшно - ориентация в пространстве, как и контроль за происходящим ускользает, создавая ощущение катастрофической беспомощности.
Потолок, лампы, дверные проемы…. Лифт, снова дверные проемы, операционная, яркие лампы, очкастый врач в зеленом костюме, садистически улыбаясь, потирает руки. Они решили кесарить, они не желают рисковать . Щас её усыпят и вскроют.
Акушерка стянула с Марины рубаху, обошла кругом…
- Да тут полное раскрытие, голова торчит!
Каталку резко развернули и выкатили вон. Новая схватка разрезала пополам .
-Ааааааааааа ебаааать
- Госсподи, как орет-то, кати её скорей, - подгоняла кого-то пожилая дородная медсестра.
- Дыши как собачка, - подсказал молодой веселый врач неожиданно оказавшийся рядом.
Марина дышала старательно, высунув язык - эхеэхеэхе. Помогло, боже ну конечно, помогло и как это она снова всё забыла. Каталка разгонялась сильней, сильней…
Картина маслом – голая растрепанная баба с огромадным животом мчится на каталке по коридорам родцентра и матерится во всё горло, от души.
Впереди показалась надпись крупными буквами «РОДБЛОК», для тех, видимо, кто чего-то где-то недопонял.
Закатывают в зал. На белой кафельной стене напротив кресла роженицы висят часы, как бы напоминая - не задерживай, давай, давай.
Большой белый циферблат, черные стрелки. Девять часов, начало десятого…
Уставший дежурный акушер посмотрел Марине прямо в глаза:
- Четвертые роды, милая, ты тут будешь из себя девочку ломать? Раздувай живот. ..
Марина тужилась честно, не стесняясь….
- Аааааааааеее !!
Недовольный, громкий крик, надорвал белое полотно происходящего…
Ребенок. Закричал. Значит, дышит, значит, живой.
- Мальчик!
Его сразу подхватили и унесли вглубь зала. Марина успела увидеть только влажные волосики на затылке и нежную спинку.
- Богатыря родила, мамочка, четыре семьсот, пятьдесят семь сантиметров. Поздравляем!
Марине показалось, будто божья благодать посыпалась хрустальными крупными каплями прямо ей на макушку, и такая любовь охватила её, такая безграничная нежность … Ей захотелось плакать, но она почему-то тихонько засмеялась. Как хорошо, боже как же хорошо… что Паша никогда не узнает, что этот ребенок не от него. Да и Аринка тоже.
Ясная Гласная
0,5
Леся пришла ко мне с бутылкой водки. Все, в общем-то, как обычно. Ананасовый сок ей, а мне водка. 0,5. Я говорю, что у меня еще с прошлого раза осталась, но Леся не верит, лишь грустно усмехается и проходит в спальную. Эти комплименты красоте, а точнее отсутствию оной, давно уже стали для нас обыденностью, неким ритуалом даже. В спальной уже все приготовлено. Все - это столик, на котором стоят два пластмассовых стаканчика, немного мебели и тщательно заправленная кровать. Все это - как купленная книга, содержание которой тебе неизвестно. Сначала она новенькая, гладкая, аккуратненькие страницы приятно шелестят между пальцами и текст не должен подкачать... Все подготовлено для хорошего чтения, если бы не одно мерцающее "но"! То ли пятна от еды, то ли вырванные в туалете страницы.
- Давай начнем с чего-нибудь простого, - предлагает Леся.
- Давай, - соглашаюсь я.
- Что если мы разыграем, например, классическую историю нарушителя и инспектора ДПС?
- Я не против, - отвечаю я и наливаю водочки.
Леся залазает на постель с ногами и грозно машет мне кулаком. Я выпиваю содержимое стаканчика и начинаю крутить факи. На улице проезжает машина, дребезжат окна в комнате.
- Сука, - разочарованно вздыхает Леся, - это машина все сбила.
- Ничего не сбила, - подхватываю я, - и вообще я не пил.
Леся смотрит на меня как на полоумного клоуна и, передразнивая замечает:
- Не пил, а усики-то трясутся.
- Не было у меня усиков, ведьма, и не будет!
- Будет-будет, уж мне ли не знать, - заявляет Леся.
- Не будет! - кричу я и запускаю в нее коробку с ананасовым соком. Коробка попадает в стену, слегка мнется, падает на кровать, но кровать сухая и совсем не пахнет. Течи нет! Леся хватает коробку, открывает ее и, задрав голову, выливает с полпачки. Затем ставит сок на тумбу и спрыгивает на пол.
- Знаешь, что ты сделала? - спрашиваю я.
- Что? - спрашивает Леся, - спрыгнула на пол?
- Именно! - воодушевляюсь я, - Именно что спрыгнула. Если бы действия человека подчинялись законам языка и ты при своем действии прыжка смогла бы в этом действий потерять букву и поменять ударение, то, положим, ты бы не спрыгнула на пол, а срыгнула.
- Положим, место ударения я бы могла поменять и вместо пола оказалась бы на тумбе, но оставшаяся как бы лишней буква "П" тогда стала бы являть собой некий камень преткновения. То есть некий артефакт. Априори! Но ты ведь и сам должен понимать, что это не возможно!
- Почему?
- По кочану. Эта пелевинщина у тебя уже в крови. Вернемся к детективу. Я инспектор.
- Конечно-конечно, - спешно выговариваю я, и отхлебываю водочку уже из горла.
- Вот смотри, Семен...
- Я не Семен, - злобно бросаю я.
- В документах нарушителя написано что Семен! Если ты - нарушитель, то ты же и Семен, потому как других нарушителей рядом нет.
- Это что же получается, - возмущаюсь я, - что если у шестерых нарушителей из семи окажется по телепорту и они этими телепортами воспользуются, то седьмой должен будет отвечать за всех? Такова ваша Фемида?
- Наша Фемида одна для всех. Если у тебя есть претензии к Фемиде, то можешь смело направлять эти претензии по адресу: "СОБСТВЕННАЯ ЗАДНИЦА. ПЕРВЫЙ ПЕРЕУЛОК". Моя работа проста. Ты должен заплатить штраф!
- Интересно где у задницы переулок...
- Что?
- Сколько? - спрашиваю я.
- Два поцелуя, - теперь уже слегка сконфуженно выговаривает Леся.
- Давай один, - предлагаю я.
- Давай один, - сразу же соглашается она. Это как базарный торговец, заламывающий непосильную цену только лишь для того, чтобы сразу ее сбросить.
Вот оно. Началось. Я захмелел. Теперь она не так страшна. Теперь я вижу, что сегодня снова смогу полюбить ее. Но того, что я выпил - слишком мало!
Наши губы соприкасаются и я тут же отстраняюсь.
- Я расплатился, уважаемый инспектор?
Леся досадливо морщится, если это можно назвать морщится, хочет что-то сказать грубое, но сдерживается и вежливо произносит:
- Разумеется.
Мне становится немного жаль ее. Мне становится жаль себя. Этого ли я хотел? Могу ли я теперь порвать со всем этим? Мы в ответственности за тех кого приручили?
- В Индии, говорят, почти каждую секунду кто-то рождается. Представляешь, за это время пока мы с тобой здесь общались, несколько десятков жизней стартанули из мамочкиных пёзд.
Это называется мы начнем издалека. В этот раз издалека оказалось Индией. И правда не близко. А ведь могла начать с Пакистана. Но до Пакистана, я думаю, мы еще дойдем. А пока что еще стопочку.
- Однажды во сне, - признаюсь я, - я любил женщину, которую никогда не смог бы полюбить в реальной жизни. По крайней мере я всегда так думал что не смогу. Часто думал о том. О том что некоторых девушек или женщин просто нельзя любить, нельзя заставить в себе проснуться тому чувству, с которого начинается любовь. Ты понимаешь меня?
- Да, - отвечает Леся, - продолжай.
- Так вот. В одном сне я обнаружил это первое, а потом и конечное чувство. Причем к девушке, которую никто никогда не любил и вряд ли полюбит. Ибо была она на удивление страшна собой. В том сне мы были с ней на море. Она была в купальнике цвета морской волны, капли брызг сверкали на ее теле. Черные волосы маленькими змейками плотно прилегали к бедрам. Я любовался ей сидя на остывающем песке и был счастлив. Да, черт возьми! Я был счастлив! Как никогда и ни с кем. Мне во снах часто являлись разные девушки и красивые и не очень, но настоящее счастье я смог пережить только с одной. Именно пережить, так как, проснувшись, я ощутил вдруг весь ужас этого сна. Будто бы все, что было в моей голове, разом перевернулось вверх дном. Это был шок для меня. Ты понимаешь?
- Понимаю, - тихо ответила она.
Это моя исповедь. Очередная исповедь о чем-то, что неожиданно всплыло в моей памяти. Очередная важная, основопологающая вещь, требовавшая немедленного выхода. Где мой пузырь?
Мы лежим на кровати и смотрим в потолок. На потолке мягким зеленоватым свечением мигают звезды. Леся рядом, ее лица почти не видно. Когда это она успела выключить свет? Впрочем, так оно лучше, так оно проще... Я что трус?
- Включи свет, - произношу я.
- Что?
- Включи свет.
- Зачем? - спрашивает она.
- Затем что я не трус, - отвечаю я.
Леся прижимается к моей груди и прикасается ладонью к щеке.
- Ну, какой же ты трус? - ласково говорит она, - Ты самый мужественный из всех, кого я когда-либо встречала.
И я, конечно же, тут же успокаиваюсь. И черт с ним с тем светом. На что он мне сдался тот свет. Во тьме спасение.
- Спасение во тьме? - спрашиваю я.
Она ничего не отвечает, а просто улыбается. Я не вижу ее лица, но знаю, что оно сейчас именно улыбается. Я начиная снимать с Леси одежду. Слава Богу, что ее совсем немного. Но эти ребра, торчащие ребра... так сложно к этому привыкнуть... Она стаскивает с меня майку, затем джинсы, затем...
Ужасно хочется пить. Я как обычно встаю раньше нее. Иду в ванную. Бросаю взгляд на Лесин балахон. В прихожей спотыкаюсь о ее косу. Коса падает и ударяется со зловещим звоном о паркет.
- Только бы не проснулась, - в надежде шепотом произношу я.
Ебать-копать
Из 14-ти лет своей жизни упитанный полусибирский кот по кличке Дрюня проспал 13. Это никоим образом не означает, что у Дрюни была, например, летаргия или его в детстве укусила переносчик сонной болезни муха цеце. Со здоровьем у шерстяного все было "зер гут" в квадрате. Даже непосредственно в день своей кончины Дрюня стрескал тушку минтая без всякой тоски и меланхолии, опосля чего мирно отошел с улыбкой на толстой морде. Биологические часы кота остановились, не поколебав ни его аппетита, ни его жизненной, горизонтальной до безобразия, позиции.
Но в жизни у Дрюни не всегда была тишь да гладь. Примерно два или три раза его беспокоили. А один раз полусибирский рекордсмен по сну дал нам понять, что он - хищник. Причем так, что... Но лучше по порядку!
В тот день Дрюня как всегда спал под покрывалом на кровати, куда он традиционно залезал, запихивая вперед носом сначала свою морду, а потом и все остальное. Под покрывалом Дрюня сворачивался в тор и, уверенный, что его никто не видит, спал до появления легкого чувства голода. Это примерно часа два - три. Потом животное выбиралось наружу, топало на кухню и поглощало любимое и неизменное блюдо - вареного минтая. Ничего другого кот не признавал. По всем кошачьим справочникам выходило, что от такой диеты полусибиряк должен был страдать жесточайшим авитаминозом с отказом внутренних органов и выпадением шерсти. Но проходили годы, а феномен только набирал вес и лучился здоровьем. Из сотен предложенных ему блюд он один раз согласился попробовать только свежую зеленую траву. Выяснив это, мы, время от времени, приносили ему с улицы маленькие снопики. Иногда он их грыз.
Иногда нет. Такие вот загадки пищеварения.
...Сквозь сон Дрюня слышал какие-то то железные, то стеклянные звуки. Это отец семейства решил поухаживать за аквариумом. Звяканье, бульканье и бормотание, доносившееся из соседней комнаты, не давали мохнатому покоя. В конце концов кот окончательно проснулся, сходил на кухню, сожрал деликатесного минтая и вернулся, решив для разнообразия поменять место лежки. Дело в том, что у него их было два. Одно, как я уже говорил - под покрывалом на большой кровати в спальне. Второе - в зале, на огромном цветном телевизоре, где было тепло. Рядом с ним находился аквариум, а чуть подальше - диван. Первые 5-6 лет своей жизни Дрюня прыгал непосредственно с пола на телевизор. Но после того, как пару раз когти не удержали его на скользком пластике, он стал действовать по другому. С пола прыгал на диван, с дивана на аквариум, накрытый сверху стеклом, а с аквариума уже на телевизор.
Когда котяра попал в зал, он, конечно, не знал, что прозрачная рыбья лохань сверху теперь ничем не прикрыта. Поворчав, полусонный Дрюня лениво залез на диван, сел, почесал ухо, прыгнул на аквариум и... провалился!
Отец семейства как раз отсутствовал, удалившись в ванную комнату чистить щеткой игрушечный замок. Долго и самозабвенно хозяин приводил в порядок декорацию. Вышел он оттуда довольным, дошагал до зала можно сказать, счастливым, и даже вошел туда в хорошем настроении. Но то, что хозяин увидел, его потрясло! Диван был весь залит водой, на полу зевали полумертвые золотые рыбки, воды в аквариуме было - всего ничего, а кругом валялись изорванные в куски водоросли. Даже на шторину приклеилась нежная валлиснерия, медленно отлипая. Первое, что пришло в голову хозяину - взрыв воды в аквариуме. Вторым, не менее идиотским объяснением была пространственно-временная аномалия.
На самом деле вышеупомянутая аномалия сидела под диваном - ни жива, ни мертва. Намокнув и став на какое-то время пособием по кошачьей анатомии, Дрюня мучительно пытался сообразить - что же, все-таки, произошло. Ну, прыгнул на стеклянный сундук... Сто раз это делал. Дальше все смутно...
Плеск, отвратительная вода в носу, острое желание всех порвать в клочья и немедленно спастись самому. Лапы скользили, когти срывались, но в конце концов котяра вырвался на свободу, вытеснив больше половины воды своим драгоценным телом, а оставшуюся часть - расплескав вместе с живностью.
Дрюню с большим трудом вытащили из-под дивана, вытерли, обсушили и положили спать под покрывало. Поворчав, страдалец угомонился.
Выходной, понятное дело, был подпорчен основательно. Но это все оказались цветочки, потому что маман семейства решила пойти вечером к подруге, а когда открыла дверь, на пороге увидела очаровательного котенка. Подкинули его или сам пришел - так и не удалось выяснить.
Маман - женщина сентиментальная, но не очень сообразительная. Почему ей пришло в голову познакомить едва успокоившегося Дрюню с кошачьим младенцем - неизвестно. В это как раз время высохший кот хмуро шел есть лучшую еду в мире - вареного минтая без соли.
- Дрюня, иди сюда, смотри какой котенок!
Вы, конечно, все не раз видели кошачьи драки... Шерсть дыбом, глаза прожекторами, адское шипение и растопыренные во все стороны когти! Но это - театр. Социальный, то есть, конфликт, требующий немедленного выхода. Так строится пирамида отношений. Но это в том случае, когда эта пирамида нужна!
Когда она не нужна, животные убивают друг друга без предупреждения и без театра. Флегматик Дрюня в два прыжка предолел длинный коридор, подмял под себя котенка и стал отгрызать ему голову. Никаких звуков полусибирский убийца не издавал. Он делал это молча. Однако, орал котенок, потому что не хотел быть всадником без головы. Благим матом орала маман, потому что перепугалась. И заорал, само собой, отец семейства, когда вышел поинтересоваться - что ж там такое происходит.
Котенок к тому времени, сделал единственное, что мог сделать - напрочь опорожнил свой кишечник. Липкую лужу кошачьего поноса два смертельных врага мгновенно размазали по всему коридору. Хозяин схватил Дрюню за шкирку и дернул его вверх. Вцепившийся мертвой хваткой кот даже не подумал выпустить незваного гостя. Второй рукой хозяин схватил котенка и стал вырывать его из зубов убийцы. Удалось это раза с третьего, причем во все стороны брызгала кровь и понос. Спасенный котенок благодарить не стал, мгновенно спрыгнул на пол и... помчался не к выходу, а в совершенно противоположную сторону - в зал. Дрюня от такой наглости пришел в бешенство, а поскольку двуногое прямоходящее мешало, котяра тут же:
1. Располосовал ему живот;
2. Вцепился зубами в запястье;
3. А когда отец семейства взвыл и разжал руку - вырвался и помчался за котенком.
Маман того же семейства голосила, не переставая. Полусибирское чудовище бегало по залу за окровавленным, плохо пахнущим комочком, сбивая вазы, роняя полки с книгами и другие ценные предметы. Хозяин, вооружившись шваброй, гонялся за ними обоими, шипя, как настоящий кот. Наконец, с трудом сориентировавшись, котенок вырвался в коридор и молнией исчез в дверном проеме навсегда.
Если вы думаете, что на этом все завершилось - то вы ошибаетесь. Дальше Дрюня начал яростно и обильно метить всю квартиру, метр за метром, обильно поливая все углы и выступы мочой. Подойти к нему и прекратить безобразие не решился никто. В считанные минуты квартира заблагоухала, как самый гнусный подвал в мире.
Выходной день умер. Полночи оттирали порошками и прочими моющими средствами всю квартиру. Бинтовали хозяина. Поили валерьянкой хозяйку. Выбрасывали испорченные и разбитые вещи. Все это время по комнатам ходил прической похожий на ежа Дрюня и утробно рычал, ища гаденыша. Шерсть хищника стояла дыбом и не опадала еще дня три.
Отец семейства отболел два с половиной месяца, причем один месяц пришлось лежать в стационаре. Рука распухла от пальцев до плеча как стамбульский батон. Врач сказал - повезло вам, у кошачьих в пасти микрофлора убийственная. Лучше быть сто раз исцарапанным, чем один раз укушенным.
История на этом заканчивается. Теперь, соответственно, мораль.
Никогда не считайте ваших домашних животных безобидными! Особенно тех, кто спит 23 часа в сутки!
Мама
Марина и без тестов уже всё поняла, но всё-таки проверила на всякий случай – так и есть, она беременна. Снова . Чувство светлой радости окрылило её, подняло над миром высоко-высоко в самые синие небеса. Сияющая от счастья, она вышла, на кухню, к мужу. Павел дремал перед телевизором.
- Паш, поздравляю.
Муж открыл глаза, встретился с ней взглядом, сразу всё понял и попытался сделать суровое, строгое лицо.
- Что опять?
Марина закивала…
Сначала родился Никитка, черноглазый и худощавый, он был так похож на неё, через полтора года Васька – белобрысый богатырь – Пашка под копирку. После вторых тяжелых родов Марине не то чтобы запретили, а так, настоятельно рекомендовали больше не рожать.
Когда мальчишки немного подросли, и их уже можно было оставить с бабушкой и няней, Марина с Павлом вырвались в отпуск, на неделю в Лиссабон.
Держась за руки как дети, они гуляли по улицам и площадям вымощены белым песчаником, терялись в лабиринтах улочек старинных кварталов, катались на трамвайчиках. Пили вино на набережной, целовались под дворцовыми фасадами, хохотали или просто молчали вдвоем.
После возвращения из Лиссабона Марина поняла, что беременна.
Аринка родилась такой же яркой и солнечной как весеннее португальское утро. Рыженькая кудрявая синеглазая – настоящий ребенок солнца. Когда Аришка смеялась, в комнате становилось светлее, все обиды и ссоры таяли в золоте её кудряшек, растворялись в заливистом смехе.
Никита в этом году пошел в первый класс, Васька ещё год проведет в саду, Аришка, недавно вылезшая из ползунков, уже была записана в ясли. Марина собиралась выйти на работу и всерьёз заняться карьерой. В конце концов, тридцать лет – это не поздно. У неё диплом с отличием, да и стаж кое-какой есть. Она ещё сможет достичь офисных вершин. И вот снова…
-Паш, это последний раз, всё. Рожу и зашьюсь.
- Да я тебя ебать больше не буду вот и всё, - отрешенно пробурчал Павел, не глядя, переключая каналы.
На тридцать седьмой неделе Марину уложили в роддом, через десять дней назначили плановое кесарево, рожать самостоятельно ей строго настрого запретили.
В тот серый ноябрьский день Марина проснулась рано - живот мешал повернуться, лежать было неудобно, и поспать совершенно не получалось. Целый день она гуляла по коридорам, болтала по телефону с подружками и родственниками. После ужина, когда все врачи из отделения уже ушли, начало потихоньку прихватывать. Пока Марина дошла до поста, пока медсестра вызвала дежурного, пока он спустился из родблока, схватки становились всё сильней, всё чаще и вдруг чпок … лопнул пузырь. И сразу понеслось.
Жесткая острая боль пронзила Марину будто кол, это же инквизиторские пытки! Маааамааа!! Я хорошая, я не ведьма, не надо!
Молоденькая медсестра поставила клизму. А клизма на схватке это просто без комментариев.
Схватка отпустила, и Марина, придерживая необъятный живот руками, сползла с кушетки вниз, попыталась бежать по коридору, в душ. Мельком увидела своё отражение в одной из стеклянных дверей – раненый бегемот в безразмерной белой рубахе. Пол как назло только что помыли, она боялась упасть и боялась не успеть до схватки, на пороге её накрыло снова.
Пузастые соседки по боксу в милых розовых и голубых халатиках боязливо выглядывали из-за дверей.
Марина, не глядя на них, ввалилась в ванную и, стараясь не делать резких движений, опустилась на кафельный пол. Ей хотелось отгрызть кусок пластмассового стульчака … Боже, неужели ничто в мире не может её спасти? Это пиздец. И на хрена мне всё это надо?! За две минуты, между схватками, она успела облиться водой и влезть в казенную рубаху больше напоминавшую гигантскую наволочку, чем одежду.
По стенке поползла в палату. Толкнула дверь, соседка посмотрела на неё как на привидение. Да, милая, да, тебя ждет то же самое, и не надо делать такие круглые глаза.
Сколько там прошло минут не важно, ещё схваток пять –шесть, когда дверь палаты распахнулась - подали транспорт. Ехать, лежа на каталке, неудобно, неприятно и страшно - ориентация в пространстве, как и контроль за происходящим ускользает, создавая ощущение катастрофической беспомощности.
Потолок, лампы, дверные проемы…. Лифт, снова дверные проемы, операционная, яркие лампы, очкастый врач в зеленом костюме, садистически улыбаясь, потирает руки. Они решили кесарить, они не желают рисковать . Щас её усыпят и вскроют.
Акушерка стянула с Марины рубаху, обошла кругом…
- Да тут полное раскрытие, голова торчит!
Каталку резко развернули и выкатили вон. Новая схватка разрезала пополам .
-Ааааааааааа ебаааать
- Госсподи, как орет-то, кати её скорей, - подгоняла кого-то пожилая дородная медсестра.
- Дыши как собачка, - подсказал молодой веселый врач неожиданно оказавшийся рядом.
Марина дышала старательно, высунув язык - эхеэхеэхе. Помогло, боже ну конечно, помогло и как это она снова всё забыла. Каталка разгонялась сильней, сильней…
Картина маслом – голая растрепанная баба с огромадным животом мчится на каталке по коридорам родцентра и матерится во всё горло, от души.
Впереди показалась надпись крупными буквами «РОДБЛОК», для тех, видимо, кто чего-то где-то недопонял.
Закатывают в зал. На белой кафельной стене напротив кресла роженицы висят часы, как бы напоминая - не задерживай, давай, давай.
Большой белый циферблат, черные стрелки. Девять часов, начало десятого…
Уставший дежурный акушер посмотрел Марине прямо в глаза:
- Четвертые роды, милая, ты тут будешь из себя девочку ломать? Раздувай живот. ..
Марина тужилась честно, не стесняясь….
- Аааааааааеее !!
Недовольный, громкий крик, надорвал белое полотно происходящего…
Ребенок. Закричал. Значит, дышит, значит, живой.
- Мальчик!
Его сразу подхватили и унесли вглубь зала. Марина успела увидеть только влажные волосики на затылке и нежную спинку.
- Богатыря родила, мамочка, четыре семьсот, пятьдесят семь сантиметров. Поздравляем!
Марине показалось, будто божья благодать посыпалась хрустальными крупными каплями прямо ей на макушку, и такая любовь охватила её, такая безграничная нежность … Ей захотелось плакать, но она почему-то тихонько засмеялась. Как хорошо, боже как же хорошо… что Паша никогда не узнает, что этот ребенок не от него. Да и Аринка тоже.
Ясная Гласная
0,5
Леся пришла ко мне с бутылкой водки. Все, в общем-то, как обычно. Ананасовый сок ей, а мне водка. 0,5. Я говорю, что у меня еще с прошлого раза осталась, но Леся не верит, лишь грустно усмехается и проходит в спальную. Эти комплименты красоте, а точнее отсутствию оной, давно уже стали для нас обыденностью, неким ритуалом даже. В спальной уже все приготовлено. Все - это столик, на котором стоят два пластмассовых стаканчика, немного мебели и тщательно заправленная кровать. Все это - как купленная книга, содержание которой тебе неизвестно. Сначала она новенькая, гладкая, аккуратненькие страницы приятно шелестят между пальцами и текст не должен подкачать... Все подготовлено для хорошего чтения, если бы не одно мерцающее "но"! То ли пятна от еды, то ли вырванные в туалете страницы.
- Давай начнем с чего-нибудь простого, - предлагает Леся.
- Давай, - соглашаюсь я.
- Что если мы разыграем, например, классическую историю нарушителя и инспектора ДПС?
- Я не против, - отвечаю я и наливаю водочки.
Леся залазает на постель с ногами и грозно машет мне кулаком. Я выпиваю содержимое стаканчика и начинаю крутить факи. На улице проезжает машина, дребезжат окна в комнате.
- Сука, - разочарованно вздыхает Леся, - это машина все сбила.
- Ничего не сбила, - подхватываю я, - и вообще я не пил.
Леся смотрит на меня как на полоумного клоуна и, передразнивая замечает:
- Не пил, а усики-то трясутся.
- Не было у меня усиков, ведьма, и не будет!
- Будет-будет, уж мне ли не знать, - заявляет Леся.
- Не будет! - кричу я и запускаю в нее коробку с ананасовым соком. Коробка попадает в стену, слегка мнется, падает на кровать, но кровать сухая и совсем не пахнет. Течи нет! Леся хватает коробку, открывает ее и, задрав голову, выливает с полпачки. Затем ставит сок на тумбу и спрыгивает на пол.
- Знаешь, что ты сделала? - спрашиваю я.
- Что? - спрашивает Леся, - спрыгнула на пол?
- Именно! - воодушевляюсь я, - Именно что спрыгнула. Если бы действия человека подчинялись законам языка и ты при своем действии прыжка смогла бы в этом действий потерять букву и поменять ударение, то, положим, ты бы не спрыгнула на пол, а срыгнула.
- Положим, место ударения я бы могла поменять и вместо пола оказалась бы на тумбе, но оставшаяся как бы лишней буква "П" тогда стала бы являть собой некий камень преткновения. То есть некий артефакт. Априори! Но ты ведь и сам должен понимать, что это не возможно!
- Почему?
- По кочану. Эта пелевинщина у тебя уже в крови. Вернемся к детективу. Я инспектор.
- Конечно-конечно, - спешно выговариваю я, и отхлебываю водочку уже из горла.
- Вот смотри, Семен...
- Я не Семен, - злобно бросаю я.
- В документах нарушителя написано что Семен! Если ты - нарушитель, то ты же и Семен, потому как других нарушителей рядом нет.
- Это что же получается, - возмущаюсь я, - что если у шестерых нарушителей из семи окажется по телепорту и они этими телепортами воспользуются, то седьмой должен будет отвечать за всех? Такова ваша Фемида?
- Наша Фемида одна для всех. Если у тебя есть претензии к Фемиде, то можешь смело направлять эти претензии по адресу: "СОБСТВЕННАЯ ЗАДНИЦА. ПЕРВЫЙ ПЕРЕУЛОК". Моя работа проста. Ты должен заплатить штраф!
- Интересно где у задницы переулок...
- Что?
- Сколько? - спрашиваю я.
- Два поцелуя, - теперь уже слегка сконфуженно выговаривает Леся.
- Давай один, - предлагаю я.
- Давай один, - сразу же соглашается она. Это как базарный торговец, заламывающий непосильную цену только лишь для того, чтобы сразу ее сбросить.
Вот оно. Началось. Я захмелел. Теперь она не так страшна. Теперь я вижу, что сегодня снова смогу полюбить ее. Но того, что я выпил - слишком мало!
Наши губы соприкасаются и я тут же отстраняюсь.
- Я расплатился, уважаемый инспектор?
Леся досадливо морщится, если это можно назвать морщится, хочет что-то сказать грубое, но сдерживается и вежливо произносит:
- Разумеется.
Мне становится немного жаль ее. Мне становится жаль себя. Этого ли я хотел? Могу ли я теперь порвать со всем этим? Мы в ответственности за тех кого приручили?
- В Индии, говорят, почти каждую секунду кто-то рождается. Представляешь, за это время пока мы с тобой здесь общались, несколько десятков жизней стартанули из мамочкиных пёзд.
Это называется мы начнем издалека. В этот раз издалека оказалось Индией. И правда не близко. А ведь могла начать с Пакистана. Но до Пакистана, я думаю, мы еще дойдем. А пока что еще стопочку.
- Однажды во сне, - признаюсь я, - я любил женщину, которую никогда не смог бы полюбить в реальной жизни. По крайней мере я всегда так думал что не смогу. Часто думал о том. О том что некоторых девушек или женщин просто нельзя любить, нельзя заставить в себе проснуться тому чувству, с которого начинается любовь. Ты понимаешь меня?
- Да, - отвечает Леся, - продолжай.
- Так вот. В одном сне я обнаружил это первое, а потом и конечное чувство. Причем к девушке, которую никто никогда не любил и вряд ли полюбит. Ибо была она на удивление страшна собой. В том сне мы были с ней на море. Она была в купальнике цвета морской волны, капли брызг сверкали на ее теле. Черные волосы маленькими змейками плотно прилегали к бедрам. Я любовался ей сидя на остывающем песке и был счастлив. Да, черт возьми! Я был счастлив! Как никогда и ни с кем. Мне во снах часто являлись разные девушки и красивые и не очень, но настоящее счастье я смог пережить только с одной. Именно пережить, так как, проснувшись, я ощутил вдруг весь ужас этого сна. Будто бы все, что было в моей голове, разом перевернулось вверх дном. Это был шок для меня. Ты понимаешь?
- Понимаю, - тихо ответила она.
Это моя исповедь. Очередная исповедь о чем-то, что неожиданно всплыло в моей памяти. Очередная важная, основопологающая вещь, требовавшая немедленного выхода. Где мой пузырь?
Мы лежим на кровати и смотрим в потолок. На потолке мягким зеленоватым свечением мигают звезды. Леся рядом, ее лица почти не видно. Когда это она успела выключить свет? Впрочем, так оно лучше, так оно проще... Я что трус?
- Включи свет, - произношу я.
- Что?
- Включи свет.
- Зачем? - спрашивает она.
- Затем что я не трус, - отвечаю я.
Леся прижимается к моей груди и прикасается ладонью к щеке.
- Ну, какой же ты трус? - ласково говорит она, - Ты самый мужественный из всех, кого я когда-либо встречала.
И я, конечно же, тут же успокаиваюсь. И черт с ним с тем светом. На что он мне сдался тот свет. Во тьме спасение.
- Спасение во тьме? - спрашиваю я.
Она ничего не отвечает, а просто улыбается. Я не вижу ее лица, но знаю, что оно сейчас именно улыбается. Я начиная снимать с Леси одежду. Слава Богу, что ее совсем немного. Но эти ребра, торчащие ребра... так сложно к этому привыкнуть... Она стаскивает с меня майку, затем джинсы, затем...
Ужасно хочется пить. Я как обычно встаю раньше нее. Иду в ванную. Бросаю взгляд на Лесин балахон. В прихожей спотыкаюсь о ее косу. Коса падает и ударяется со зловещим звоном о паркет.
- Только бы не проснулась, - в надежде шепотом произношу я.
Ебать-копать
Ctrl
Enter
Заметили ошЫбку
Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Комментарии (0)